И жизнь, и слёзы, и игра

День. Парк. Лица прохожих светятся непривычной жизнерадостностью – выпал первый снег. Первый, несмотря на то, что уже половина зимы позади. Снег, но люди все еще одеваются по-осеннему легко. Пепельное с черными мазками небо, постоянный густой туман и моросящий дождь долго и неустанно окутывали город сонным унынием.

А сегодня выпал снег, прикрыл  язвы выбоин на асфальте и неприглядное месиво земли, будто забинтовал израненное тело.

Он шел по алее старого парка и, так же как и все, смотрел на плавный полет редких снежинок. Как вдруг увидел её. Женщина смотрела на двух уток, по каким-то своим, утиным причинам не улетевших в теплые края, а оставшихся на месте бывшей речушки, которая давно обмельчала и превратилась в мутную грязную лужу.

Лицо её было печальным. В глазах девушки виделась не просто грусть, навеянная погодой, а скорее тоска, глубокая и мрачная. И именно это отстраненное, печальное выражение ему понравилось больше всего. Тонкий, но не худощавый стан, длинные каштановые волосы и лицо, на котором, казалось, не было ни одной лишней черточки, делали её очень привлекательной. Но именно взгляд, выражение некоего страдания придавало ей-то невообразимое очарование, от незримой силы которого хотелось её прижать к себе и никогда, никогда не отпускать.

На следующий день мужчина, купив в булочной батон хлеба, возвращался домой той же дорогой через парк. Остановился на мостике, бросил с замиранием сердца взгляд вниз, на то самое место, где она стояла вчера … но там никого не оказалось. Ему стало досадно. «Болван! Думал, она будет каждый день сюда приходить и ждать, пока ты наберёшься смелости подойти к ней?»

- Простите, вы не поделитесь кусочком хлеба для птичек? – услышал он приятный женский голос позади себя и обернулся.

Она. Такая же прекрасная, как и вчера. Легкая улыбка делала её совершенно неотразимой.

- Конечно, конечно, – быстро выпалил мужчина и отломил едва ли не полбатона.

Она подошла к нему, облокотилась о перила и стала бросать небольшие хлебные кусочки вниз, где на них, едва они касались воды, набрасывались голодные утки.

- Печально, – вдруг сказала она задумчиво. – Такой красивый парк раньше был. Помню себя здесь еще маленькой с родителями, и, вы знаете, кажется, что тогда солнце всегда светило.

- Да, – протянул мужчина, невольно перенимая её задумчивый тон. – Помню там стоял паровоз и два вагончика, – он указал на ржавый скелет: искорёженный, жалкий, несколько лет стоявший вот так, на земле, ведь рельсы и мало-мальски ценную обшивку давным-давно растащили. – Отец каждую прогулку в парк начинал оттуда, садился рядом и смеялся со мной вместе, когда паровозик трогался. Мне кажется, он никогда не был таким счастливым, как здесь…

Они молчали. Каждый думал о своем. Что-то тяжелое ложилось на сердце мужчины каждый раз, когда он осматривал парк, точнее, то, что от него осталось.

- Вы знаете, – тихо начала она, – помнится, у Чехова читала, что русский человек любит жить прошлым. Тогда я этого не понимала, ведь с беззаботной молодостью мало что может сравниться. Сейчас все выглядит совсем в ином свете, если вы меня понимаете.

- Понимаю.

ххх

А ведь предчувствие её не обмануло! Впрочем, она уже давно не ошибалась, когда дело касалось мужчин и их желаний. Реакция на похотливый мусор у неё была одинаковой – подчеркнуто холодной и равнодушной. Но он… Определенно здесь не только это. Красивым его назвать было сложно, но в умных усталых глазах чувствовалось понимание и беззаветный интерес к ней. Что-то такое, что она назвала бы обожанием. Беседа велась непринужденно, легко. Она ощущала его волнение, по-детски наивное и чистое, его трепет, дрожь в голосе после каждой фразы, и от этого ощущала себя молодой. Быстро повзрослевшая женщина, волею случая, Бога или злого рока лишенная всех этих прелестей рассвета жизни. И от этого её тянуло к нему. Долго не хотелось прощаться. Мужчина и женщина просто смотрели друг на друга: он – трепетно с обожанием, она – ласково, одаривая его теплой улыбкой. Расстались, но условились встретиться снова. Так просто, без лишних заигрываний, спиртных прелюдий и животного вожделения.

После встречи с ним, женщина старалась не давать воли своей постоянной спутнице последних лет – грусти. Но едва в сгустившихся сумерках проступили очертания её многоэтажки – грусть вошла без стука. Сразу нахлынули неприятные мысли о предстоящем вечере, пронизанном сухими вопросами и ответами, и ночи. А уснет она, если уснет вообще, только после того, как жирное, неприятное нечто, её муж, угомонится. Увы, но ошибки молодости не обошли её стороной, и сказочный мир со статным и богатым принцем, стеной защищающим её от всех несчастий и бед, сгорел очень быстро.

ххх

- А куда подевался её верный спутник? – спросила она и бросила очередной кусочек вниз – по густой жидкости лениво разошлись круги.

«Сегодня она так же прекрасна» – думал он. Лишь глаза выдавали усталость, а движения, жесты, слова выходили у нее как бы вымученными и слегка заторможенными, как те самые волны на этой речушке.

- Видел его сегодня, – ответил мужчина чуть запоздало на вопрос. – Думаю, этой тоже скоро не станет, да и парк уже давно грозятся сравнять с землей и построить на этом месте гипермаркет.

- Да, я слышала, – устало протянула она. Они молчали несколько минут. Мимо ходили люди, и снова моросил ненавистный дождь, возвращая городской жизни привычное угрюмое настроение.

- Прости, я сегодня ненадолго. Очень хотелось увидеться, но я себя плохо чувствую. – она одарила его своей незабываемой улыбкой и обезоруживающим взглядом.

- Что-то серьезное? – с испугом спросил он и невольно напрягся.

- Нет, плохо спала. Ничего страшного, не волнуйся, – сказала она почти шепотом и положила руки на его грудь. Посмотрела в глаза и поцеловала.

- Значит, успею еще ордер на игру отправить и посмотреть матч, – с напускной радостью сказал мужчина.

Её лицо неожиданно просияло.

- «Золотая бутса»?

- Ага, тоже играешь?!

Всю его грусть как рукой сняло.

ххх

Их занятость позволяла видеться им очень редко, но даже в тех скупых часах ночи или дня, которые они вырывали из пасти повседневности, и которые пролетали как одно мгновенье, пара была счастлива. А коротать мучительные дни, а порой и недели разлуки помогала игра. И на работе, и дома, сидя за компьютером, они обменивались сообщениями, разрабатывали стратегию игр команд, активно участвовали в форумной жизни, где их уже стали принимать за супругов.

Но однажды она пропала. Попытки дозвониться к ней заканчивались короткими гудками, а многочисленные письма в «Бутсе» исчезали один за другим безответно. Он отправил, казалось, сотню сообщений, накручивал себя ежеминутно все сильнее и сильнее, проматывал в памяти их разговоры, встречи, ночи в попытке найти его ошибку, оскорбительный жест или слово. И от этого невообразимо страдал. Дни и ночи утратили для него смысл и доверху были заполнены горем, пропитаны до последней нитки адовыми терзаниями и муками. Конечно, он не знал истинных причин её исчезновения, но в глубине души чувствовал неладное. Он раз за разом вспоминал их последнюю встречу: её болезненный вид и сбивчивые фразы…

Ему теперь казалось, что существует лишь три пути: смириться, сойти с ума или умереть. И первый казался ему самым болезненным, но в то же время и самым правильным. Любое лезвие страдания со временем притупляется, и память уже не так болезненно ворошит раны. Его же самые прекрасные моменты жизни при воспоминании неотвратимо переходили в самые печальные, стоило лишь осознать, что этого больше нет. И даже спустя много лет, когда их парк уже сровняли с землей, а маршрут домой проходил по совершенно нейтральной для его сознания дороге, он вспоминал и страдал, страдал и вспоминал. Каждый вход на сайт «Золотой бутсы» ворошил прошлое и сопровождался гаммой сердечных переживаний.

В один из таких дней он натолкнулся на объявление в шапке форума, которое гласило о старте литературного конкурса с философской темой «Бутса и любовь».

ххх

Из рассказа, присланного на ЛК:

«Удивительно, но это воспоминание – она лежит при смерти в палате реанимации, рядом медперсонал – не стало для нее последним. Женщина в последние минуты своей жизни всматривалась в равнодушное лицо медсестры и думала о том, как не повезло этим людям с выбором профессии, что смерть человека для них стала обыденностью, частью ремесла, прописанного в должностных обязанностях. Или, может, напротив, повезло – они делаются настолько нечувствительными к болезням и смерти, что, возможно, даже потерю своего близкого человека переживают не так мучительно. И под аккомпанемент аппарата искусственного дыхания, шуршания белых халатов и бряцанья блестящих инструментов она думала о нём. Женщина знала о своей болезни, печальный исход которой был неотвратим, и хотела оградить своего единственного любимого мужчину от неминуемого горя утраты. Но довести дело до конца у неё так и не хватило духу – набрать поутру его номер, наговорить гадостей и ложных обвинений, разорвать отношения окончательно. Тогда б его страдания быстро утонули в присущем каждому мужчине океане самолюбия.

«Время вылечит», – такими были её последние мысли, когда веки дернулись и замерли.

И в следующий миг ослепительный солнечный свет заставил её зажмуриться. Повсюду слышались детские крики, смех и музыка. Она медленно раскрыла глаза. Тот самый парк, только выглядел он не убогим и заброшенным, а невообразимо живым, точно это был кусочек из её детских воспоминаний. Чистые аллеи, крепкие пышные деревья, множество детских качелей и аттракционов, речка – широкая, чистая и блестящая – по которой плавало множество уток и пара лебедей.

- …риса, – донесся до нее обрывок её имени.

О, Боже! Она резко обернулась и уставилась на своих молодых родителей, не веря своим глазам. Они держались за руки и прикрывали глаза от солнечных лучей. В следующее мгновенье маленькие ножки сами понесли её во весь опор к ним, каблучки зацокали по асфальту.

- Папа! Мама! – кричала девочка, обнимая их.

Набегавшись вокруг родителей, она села в вагончик – тот только остановился, и нужно было подождать, пока он снова наполнится детворой. В детстве она боялась на него садиться, но сегодня, в этот сказочный, не иначе, день что-то тянуло её прокатиться. Со стороны мостика к ней шел мальчик. Она поняла, что именно к ней, так как он смотрел на нее и улыбался, когда все остальные дети были заняты каждый своим делом.

- Привет! – сказал он ей, приблизившись, и плюхнулся на сиденье рядом.

- Привет, – неуверенно ответила девочка.

- Странно быть снова живой, да?

- Угу, – не удивилась она вопросу. – Я же умерла?

- Да, – произнес мальчик.

- И где я сейчас, в своем прошлом?

- И да, и нет, – ответил он и дурашливо хихикнул. – Прости, сложно быть ребенком и оставаться серьезным. Больше не буду.

- Что значит – и да, и нет?

- Ты умерла, и переживаешь снова радостный момент из своего прошлого, но для тебя и для всех окружающих людей это настоящее.

- Выходит это такой рай?

- Рай? Пожалуй. Понимаешь, рая и ада в привычном понимании не существует. Все зависит от памяти еще живых. Когда о тебе думают там, – он указал пальцем вниз, – тогда ты существуешь здесь. Если их чувства светлые, положительные, то ты счастлива здесь и можешь заново переживать радостные моменты своей жизни и с любимыми твоему сердцу людьми, или предаваться созиданию и размышлениям. Если же нет, и о тебе вспоминают с нелюбовью, то вряд ли тебе здесь захочется смеяться.

- Не поверю, что обо мне все думают хорошо.

- Отнюдь. Но тут важна сила чувств и их чистота. Воспоминания одного искренне любящего мужчины способны затмить собой все остальные, а в твоем случае вся людская желчь – лишь тление углей против ведра воды.

В её памяти всплыл будто бы знакомый образ какого-то мужчины, но так же быстро исчез.

- А если обо мне все забудут?

Он встал и, не говоря ни слова, увлек её за собой. Они минули ограду детской площадки – родители окрикнули девочку и попросили далеко не уходить, – минули стоящих возле киоска с мороженым людей, тир, полосу деревьев и остановились. Она невольно зажмурилась и не поверила сразу своим глазам. Если смотреть с детской площадки, то в просвете между деревьями можно было увидеть проезжающие машины и проходящих людей, но вблизи ничего этого не было. Детская площадка и парк были лишь островком посреди необъятного пространства, заполненного людьми. Они просто стояли, смотря бездумными, неживыми глазами. Пожилые и молодые, одетые в расшитые золотом платья, в кольчуги, хламиды, хитоны, кимоно и деловые костюмы.

- Вот и ответ на твой вопрос, – сказал он и посмотрел в грустные глаза девочки.

- Выходит, нет никакой вечности, все рано или поздно оказываются среди этих людей?

- Почему же, есть. Если дать воспоминаниям об истинно любимом или ненавидимом человеке жизнь в книге, фильме, картине, то это может дать много лет рая или ада здесь. Главное, чтоб это творение читали и переживали те же эмоции, что вкладывал в свое произведение автор. Помнишь “Даму с камелиями”? Прототип главной героини до сих пор живет на своем островке посреди забвения».

Похожие статьи:

• Как обрести могущество
• Рассказ, занявший последнее место
• Снова в игре
• Тень
• Вместо тысячи слов

И жизнь, и слёзы, и игра, 10.0 out of 10 based on 5 ratings

Tags рассказ