Сон не приходил. Я жаждал его, ждал небытия, забвения, беспамятства, как самого дорогого подарка в мире, как глотка воздуха в облаке ядовитого газа. Глотка чистого воздуха в истерзанной выхлопными газами атмосфере Земли. Дома…
Я встал с кровати, поднялся с этого искомканного ненавистного ложе и словно в тумане побрел прочь из комнаты. Дальше, дальше от этой кошмарной коробченки, называемой каютой. Моего теперешнего пристанища. Временного? Да. Я давно уже думаю об этом.
Двери с шипением разъехались в разные стороны, и я оказался в смотровой палубе. Резкий приступ слабости, тошноты и кашля скрутил меня пополам, я упал на колени и оперся об прозрачные стены. Вся неизмеримая глубина космоса тяжелым грузом навалилась на меня. Нет, здесь я долго не выдержу. Чувство сродни головокружению, но когда тебя еще вдобавок и крутят, крутят, крутят.
Превозмогаю боль и бегу, придерживаясь за холодный металл стен, такой же леденисто холодный, как и обдающий меня пот после страшной пародии на сон. Ждал небытия, а попал под жернова страха, боли, ужаса, гнили и разложения.
Еще одна дверь. И еще. Столовая. Несколько таких же, как и я, солдат, спасителей. Ха! Как смешно – спасшихся бедняг, уцелевших зверей из красной книги – топят воспоминания и настоящее время в извечном сорокаградусном море и стараются делать вид, будто всё по-прежнему. Вон, даже запись футбольного матча включили (не понятно, как она только здесь оказалась). Смотрят, пьют, обсуждают, ругаются, поносят и хвалят.
Сажусь за свободный стол, заваленный пустыми бутылками и одноразовыми стаканчиками, недоеденной испортившейся пищей и почти осязаемым духом отчаяния.
Камера наезжает крупным планом на футбольный мяч, а я бросаю взгляд в иллюминатор, где в отдалении мертвым немым обиженным взглядом уставилась на меня, чёрт возьми, третья планета от Солнца. Именно так и не иначе. Темные многочисленные язвины на серой, уже осевшей, пыли.
Одна команда атакует, другая обороняется – ждет ошибки, мизерного шанса на контратаку. Соперник давит и давит, так, что, даже отойдя всем составом к своей штрафной площадке, не выходит отбить сумасшедший натиск. Гол! Трибуны ревут и беснуются так, что возникает вопрос: из-за чего? Да так не радуются даже в настоящие, истинные моменты счастья.
Страшный, ужасающий рокот двигателя раздается в многовековой, первозданной природе леса. Леса, который помнит всё. Гигантские, казалось, несокрушимые после тысяч бурь и пожаров деревья начинают трястись от страха, как совсем молодые саженцы. Ветераны, герои, которых за заслуги перед всем миром вышвыривают из квартир, обрекая на гибель. «Спасите», «Помогите» читается в их молящих, приниженных до уровня молекул взорах. И их дети – лозы – сжаливаются. Оплетают, обволакивают, закрывают ото всех этих первенцев Земли, но грохот приближается. И ветер, постоянно ласкавший лишь кроны, как мать треплет сынишку по волосам, уже истязает нежные спины свистящей плетью. Днем и ночью не прекращается страшная звуковая пытка. И у них не остается больше сил. Они готовы упасть на колени, пойти на эшафот, лишь бы всё это поскорей прекратилось. И вращающаяся цепь бензопилы медленно, щепка за щепкой, приносит им забвенье. Ура! Кричат люди и искренне радуются. Одни, что работа окончена; другие, что смогут сэкономить бензин на новой дороге.
Мяч в центре, проигрывающая сторона разводит, начиная всё сначала, как молодые побеги саженца тянутся к небу и страшатся – сколько им нужно времени, чтоб достичь прежних высот, нейтралитета, равного счёта. Но их визави решили придерживаться старой избитой войнами истины: «Лучшая атака – нападение», и включают прессинг, дабы закрепить преимущество и доказать превосходство. Комментатор снова говорит о невиданном событии – болельщиков гостей больше, чем у самих хозяев, и это не может, не отразится на мотивации. Боевой настрой первых минут улетучился, благоприятный исход стал всё сильнее напоминать мираж в пустыне. Гости-агрессоры всецело владеют обстановкой на поле. Полузащита неудержима, она разрывает защиту флангов, как изголодавшийся по женской ласке мужчина рвет прохудевшее платье бывалой проститутки. Ожидаемый навес в штрафную, и уже защитник гостей отличается в этом матче, переправляя снаряд головой. Вратарь нехотя, с ленцой, для галочки прыгает, не дотягивается… Гол! Фанаты сатанеют и едва не заходятся в ритуальном танце на переполненных трибунах.
Подорванная вырубкой лесов экосистема, как гитарист после ампутации отмороженных пальцев, понимает – не вернуться назад. Не заструится чистейший воздух ровно, как и аккорды.
Это не триумф.
По всей планете, будто сговорившись, раздается один единственный клич – призыв к активным действиям. Казалось планка активности и так на недосягаемом уровне, ан нет. Дробятся скалы – кости, роются глубокие карьеры – раны, с утроенным остервенением. И строятся, строятся, строятся… заводы, фабрики, реакторы, нефтяные вышки. Чадят, выкачивают жизнь. И планета трещит по швам, пытается огрызаться. Землетрясения, цунами, ураганы сносят всё…, но силы не равны. Жалкая горстка сопереживает, борется, но чаще всего неискренне, а то и за деньги, отчего завтра большую их часть можно увидеть в противоположном лагере. Ура, кричим мы, когда открывается новый завод и появляются рабочие места. Когда количество автомобилей превысило число людей.
Из безнадежного исступления меня выводит вставший из-за соседнего стола офицер. Он прощается со своими товарищами-собутыльниками по несчастью и смеется. Смеется в последний раз в жизни – это видно в его глазах. Океан тоски плещется на фоне небесной синевы.
- В Америке хорошо, – кричит он надрывно, и хриплый кашель вырывается из его горла. – Прощайте друзья, в Америке встретимся, – уже развернувшись, заканчивает офицер и медленно, пошатываясь, идет в свою каюту.
А футбольный матч продолжается.
Хозяева поединка сдались. Это видно по неспешным движениям. По тактике выбивания мяча – лишь бы куда, но подальше от ворот.
Гости не останавливаются на достигнутом. Для них этот матч превратился в показ мод. У каждого есть шанс забить, выделиться, и они поперед одного выскакивают, бросаются на мяч, как стадо голодных собак на кость. Да и желание поиздеваться, вколотить еще один гвоздь в крышку заколоченного гроба дает о себе знать. Автор второго мяча как бы мимоходом, играючи, обкрадывает бедную защиту, проходит вратаря и сильным мощным ударом ставит жирную точку в таком простом поединке. Гол! Болельщики… Свисток арбитра.
Не оспаривается господство человека на планете. Прочное, как его жилища, твердое, как его воля, и разрушительное, как его разум. «Разделяй и властвуй» – в изнеможении шепчет Земля. Разделяй, пока есть что разделить, и властвуй, пока есть чем. Ведь в этом Вы все.
На пересечении границ трех государств находят самое крупное месторождение алмазов и золота. Вот так, в одном месте. Последняя заначка обворованной старушки. И могущественные страны начинают его делить. На первый план выходит самая сильная, она диктует условия, а когда с ними не соглашаются – применяет силу, сокрушительную силу атома. Смертельный взрыв и заключительный гол в девятку.
Смерть. Тысячи клубящихся пылью, сажей и мусором ядерных грибов в одночасье всходит после обильных дождей ярости, злобы и жадности. Последний гвоздь, минорный аккорд и разрыв первой струны, бочка дегтя в ложку меда. Ура! Тишина…
В столовой повисла тишина. Давящая, вязкая, зловещая. Шум рециркулятора воздуха и вяканье провалившихся в сон (в сон ли?) бедолаг не нарушает её. Да, эту тишину ничто не в силах теперь нарушить. Тишину и пустоту.
Встаю, опираясь о столешницу, руки раздавливают вязкую жижу из бутербродов и пива, и хрен знает чего. Мне всё равно. Делаю последний взгляд в иллюминатор и отправляюсь в свою каюту, в свой гроб. Перехожу на бег, шатаюсь, но бегу. Скорей, скорей. Одна единственная мысль, зерно, истина.
«В Америку, в Америку». Последние слова, вложенные Достоевским в уста Свидригайлова, как нельзя кстати подсказала усталая память… Рука нащупала железную рукоять на удивление быстро. «В Америку, в Америку». Пальцы на спусковом крючке. «В Америку, в Америку, в Америку»…
Не могу распробовать этот рассказ. Написан он оригинальным языком, узнаваемым стилем, наполненным множеством интересных оборотов и сравнений. Однако как фантазией автора можно восторгаться, так можно недоуменно разводить руками после очередного сравнения, как стилем можно любоваться, так можно указывать на трудность восприятия. Всё-таки мне по духу ближе неброские, но меткие и нужные сравнения и обороты. К сожалению, сюжетная линия из-за размытости изложения теряется.
myMAgy
3 Comments
Да уж, наворотил я. А по первах казалось оригинальным
Спасибо редактору!
Безусловно, это оригинальная работа. А твой стиль вообще очень легко узнаваем, именно благодаря массе неожиданных сравнений.
Пожалуй, я сравню твою работу с девушкой. Она красива, очень красива (язык), к тому же на ней броский макияж (обороты, сравнения), который ещё больше подчёркивает её внешнюю красоту. И вот встаёт вопрос, а внутри что, за красивой оболочкой? Большинству будет всё равно – внешность важнее. Мне же лично важно именно то, что внутри. Мысль для меня важнее, чем внешность и макияж. И мне показалось, что конкретно в этой работе мысль просматривается, но за этим вот макияжем она теряется, а может быть мысль и не важна (это ведь девушке виднее, кто она). Поэтому и не распробовал. Думаю, по твоим дальнейшим работам будет видно, что тебя как автора больше интересует – красота или мысль.
Рецензия myMAgy заинтриговала))) надо будет прочесть